"Однажды к Мастеру Вану пришли трое его детей, и каждый желал странного.
— Отец, — жеманясь и краснея, сказал старший сын. — Мне кажется, я люблю мужчин больше, чем женщин. А среди мужчин я больше всех люблю Сунь Ахуя из соседней деревни. Я понимаю, ты хотел видеть во мне опору в будущем, продолжателя рода и наследника своего мастерства, но… извини, я хочу иначе. Ничего, если я приведу в дом Сунь Ахуя, и мы будем спать в одной кровати и сидеть у огня, держась за руки?
— Папа, — потупясь, сказал средний сын. — Мне кажется, я пацифист и не могу даже смотреть на оружие, мясную пищу и чужие страдания. Я понимаю, ты хотел бы видеть во мне сильного воина, победителя и защитника, который прославится на всю Поднебесную, но… извини, я хочу иначе. Ничего, если ты отмажешь меня от армии, и мы возьмем в дом нашего поросенка, которого мы откармливаем на Праздник Фонарей? Я назову его Пикачу, буду купать в теплой воде, повяжу на шею синий бантик, и мы с Пикачу будем кушать только растительную пищу!..
—Папа! — сказала любимая дочь Мастера Вана, Ма Сянь, водя изящной ножкой по глиняному полу. — Ты знаешь, я ведь молодая, красивая и умная девушка. Поэтому я хочу самореализоваться и пожить для себя. Я понимаю, ты хотел бы видеть во мне любящую жену своего мужа, умелую хозяйку и заботливую мать многочисленных внуков, но… извини, этого не будет. Ничего, если я уеду в город, стану там офисным работником, сделаю карьеру и стану чайлдфри? А по выходным я буду приезжать к тебе в дом престарелых на своем «Матисе» и куплю тебе замечательное кресло-качалку…

Мастер Ван уже открыл было рот, чтобы громко высказать детям все, что он о них думает, но таки не издал ни звука. «А нужно ли? — подумал он вдруг. — Да какое же я имею право решать за своих детей, как им жить, с кем спать, что есть, во что верить? Они же самостоятельные личности! Ну и что, что старшему всего семнадцать? Подумаешь, мне не нравится! Ничего, потерплю, зато дети мои будут счастливы! В конце концов, чем цивилизованнее человек, тем он толерантнее, так неужели я буду вести себя как дикарь?!»
— Хорошо, — устало сказал он, — живите как хотите.

…Прошло десять лет. Дети жили как хотели. Старший после долгих хворей и мучений умер от СПИДа. Средний все больше времени проводил в свинарнике, пристрастившись к паленому эрготоу и всех хряков научив выпивать вместе с ним; время от времени он просыпался, некоторое время философствовал с Пикачу о том, что наш мир — это не более, чем скопище зловонных нечистот, и снова засыпал. Дочь поначалу разбогатела в городе. Но в один прекрасный день она пресытилась партнерами по бизнесу, и все они показались ей чересчур стары и немощны для ее ложа. А молодой любовник, которого она за справедливую цену наняла для оказания сексуальных услуг, ловко подделал ее подпись, перевел на себя все ее активы и оставил без гроша; дочь вернулась к мастеру Вану, душой устремилась к самосовершенствованию и проводила дни под засыхающим утуном, неустанно читая мантру «Все сволочи… все подонки». Мастер Ван исправно выносил за нею горшок и с ужасом думал о том, кто же будет это делать, когда сам он вконец одряхлеет: ведь Небо не послало ему ни внука, ни даже внучки.

Как-то он пришел к соседу поделиться своим несчастьем и увидел, что Мастер Чжан сидит в беседке перед садом камней, пьет сливовое вино и курит свою любимую кривую трубочку.
— Как поживаешь, сосед? — спросил Мастер Ван. — Все ли в порядке? Что детишки?
Мастер Чжан неторопливо отпил из чашки и ответил:
— Старший сын увлекся расшифровкой эпитафий на древних надгробиях, познает величие прошлого и хорошо зарабатывает. Он женился на дочери уездного судьи, они живут душа в душу, у них в городе большой дом.
Средний сын служит в императорской коннице на южной границе. Он начальник «длинной сотни» конников. Враги боятся его, как огня, друзья любят, подчиненные уважают, а начальники ценят. А дочь — что ж, вон моя красавица-дочь, ее любимый муж и пять моих внуков…
— Невероятно! — вскричал Мастер Ван. — Но разве десять лет назад твои дети, будучи молодыми, горячими и глупыми, не приходили к тебе, желая странного?!

Мастер Чжан степенно кивнул.
— Как же тебе удалось воспитать таких славных детей?!
— Я просто сказал им, что если они не перестанут валять дурака, я уебу их лопатой.

…С тех пор учение Свободной Личности в Поднебесной пошло на убыль, а учение Просветляющей Лопаты расцвело. О, страждущий Просветления! Стань на Путь Лопаты! И да будет тебе Нирвана..."